«О горнем помышляйте, а не о земном…»
Макар уже неделю ждал, что за ним придут. Он, замирая, прислушивался к каждому звуку за окном. Кому же, как не ему знать знакомый шум мотора воронка. Ведь он сам неделю назад приезжал и приходил за другими, а ещё он допрашивал этих других, пытая их. И кому же, как не ему знать, чем заканчивались часто эти его с «товарищами» приходы, допросы и пытки. В последнее время, приговоров к расстрелу стало особенно много и Макару иногда приходилось исполнять их собственноручно. Это было нелегко даже ему, привыкшему всегда находить для себя оправдание. Ведь время-то какое? А он что, просто винтик этой странной мясорубки. После одной такой истории стало особенно тягостно и невыносимо. Вот и поделился своими переживаниями в одну из таких тяжелых минут со своим коллегой. Он, конечно же, одумался, но было поздно. Тогда рассказал он ему именно ту историю, что выбила его из привычной колеи жизни и, можно даже сказать, лишила сна. Она не хотела забываться и никак не шла из головы. В общем-то история отравила ему окончательно его и без того отравленную жизнь.
Это случилось год назад. Он тогда «водил» священника, пастора, а может быть попа, ну кто их разберёт, этих богомолов. Слежка велась, можно сказать, и днём и ночью. Ведь ощутив небольшое повоенное попущение со стороны властей, эти чёртовы верующие собирались где попало. Часто дома у этого служителя Богу и даже по ночам.
Вымотался тогда Макар основательно. Приходилось прятаться и изворачиваться. Иногда он даже приходил на эти собрания под видом искателя истины. Для него изворотливость, притворство и желание выслеживать, были гранями, можно сказать, врождёнными. Даже женщин, которые ему нравились, он всегда выслеживал, а будучи обнаруженным ими, притворялся без памяти влюблённым. Стеснялся тогда, робел, рассказывал очередной жертве, как он страдает по ней (женщинам это очень нравилось). А в конце концов разыгрывал комедию, какой он бедный и несчастный в личной жизни. Женщины всегда жалели его и он, конечно же, достигал своей цели. Так вот. На этих собраниях Макар слышал какие-то смешные истории о Боге, который одновременно везде и одновременно занимается всем, а при этом ещё и заботиться обо всех так, что волосы каждого собственноручно считает. Эта непонятная каша не вмещалась в его голове и он поражался всеми теми, кто в эти басни верил и так искренно любил этого Бога.
– Это притворство и блажь, – часто думал Макар, и такие мысли успокаивали его и придавали смысл и значимость его работе. Но вот, одна из последних служб священника у Макара никак не шла из головы. Перед началом служения, его подопечный подошёл к нему, очень просто и доброжелательно подал ему свою руку и как-то по-детски, простодушно сказал:
«То что задумал делать, делай скорее», а сам поцеловал его в щеку. Потом он поднялся на возвышенность (собрание проходило в одной из лесополос) и спросил у всех. – Для чего вы пришли сюда? У вас может у каждого быть своя цель. Может вам больше некуда пойти, и вам просто одиноко, может потому, что сюда пришли ваши родители, может в эти послевоенные годы вам тяжело материально, и вы ожидаете помощи от ближнего своего, а может и для того, чтобы осудить, предать, но знаете ли вы, что церковь Божья, это все вы. Эта церковь, что достигает неба, строится из камней живых неотёсанных. Совсем простых камней, самых разных и по размеру, и по величине. И эти камни – вы. И, сам Господь кладёт их Своей рукой на основу – самый главный камень отверженный всеми строителями. Основа же эта Христос. Так давайте же строиться в дом Божий, чтобы и нам достичь неба, получив жизнь вечную в Боге. Будем же верными подданными в его вечном Царстве справедливости, добра, света и любви. Будем же Его чадами! Мы странники тут и пришельцы. Не будем же помышлять о земном, а о горнем. Земное есть похоть глаз, похоть плоти и гордость житейская, а мир Божий и Его Царство превыше всякого ума, и только Он здесь сможет соблюсти ваше сердце от зла, корыстолюбия, предательства, сребролюбия. Он не оставит здесь чад своих без Отеческой опеки. Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, а всё остальное приложится вам. Живите в Боге и радуйтесь в Боге, а я, видимо, закончил свою страницу жизни. Пусть Господь изольёт на вас в избытке Своего Духа Святого, а вы согрейте хотя бы одну душу жаждущую и терпящую, протяните руку помощи и любви ближнему своему! По тому узнают, что вы дети Божьи, как вы будете относиться друг ко другу. Будет ли между вами любовь или вражда.
После этих слов, Макар заплакал и ушёл. Два дня он не следил за этим странным человеком и всё думал о нём, о тех других людях, что ходят за ним, рискуя собственной жизнью. А потом, на третий день, он все-таки донёс на него и ещё на некоторых, а через месяц, собственной рукой (по приказу, конечно) расстрелял этого священника.
– Это моя работа, мой долг, я ведь не могу сопротивляться этой машине по имени государство. В конце концов, иначе выжить я не могу, – думал, пытаюсь успокоить после всего свою совесть, но это, на этот раз, не помогало. В голове откуда-то возникало.
– А они, а он, кто же ты на самом деле? И вправду. Может я и есть не Божье чадо, а чёртово. О, Господи, что за бред? Какой Бог и какое чадо ещё? Ведь люди произошли от обезьян, так в школе учили, да я ещё в какой-то книжке об этом читал, кажется. Дарвина, что ли, и о эволюции его. И опять это невыносимое, а он, а они.
Этот вопрос вот уже год не давал Макару покоя.
– Когда же он стал этим двуногим обезьянотворным животным, – немного напрягшись, думая и, ударив ладонью по голове, воскликнул. – Да в этой чертовой школе, когда предал друга Петьку за пол пирожка и оправдался тогда тем, что время голодное и главное для него выжить.
Затем, предал свою родную мать, оставив её умирать, в это самое время, а сам выпивал в другом месте. В одной богатой, по тем временам, семье, как бы женившись на шикарной рыжеволосой дочке главы того семейства, а когда та забеременела, он и оттуда смылся. Уже в другом городе, живя с официальной женой красавицей, он часто думал, как же ловко ему удалось обвести эту рыжую уродку. А когда наступила война, Макар, скрывшись от всех в местах уж совсем удалённых, убавил себе лет, как бы потеряв паспорт, и, как бы женившись на Севере по новой, жил себе тогда припеваючи все военные годы.
– Так живут все, каждый выживает по-своему, – успокаивал он себя, а в противовес почему-то снова возникал вопрос. – А он, а они?
Вот и довозникался этот чертов вопрос, что однажды поделился всей этой бедой с, так сказать, «товарищем», и теперь вынужден сидеть дома и ждать своего конца. Нет, он, конечно, выходил в магазин за продуктами, ещё в парк посидеть на лавочке, но теперь уже «вели» его. По закону, он просто был в отпуске, а по жизни, он понимал, что доживает её последние дни, и ему было даже страшно подумать, какова будет его последняя страница жизни.
За окном квартиры была, наверное, уже ночь или поздний вечер. Макар уже давно не разбирал ни дней, ни ночей, он, можно сказать, уже и не жил совсем, и хотел только одного – чтобы это всё скорее как-нибудь закончилось. Бессонные ночи и кошмары совсем измотали его. Вдруг, свет автомобильных фар осветил комнату, и он кинулся к шторе, замерев у окна и краешком глаза наблюдая за дорогой у подъезда. Нет, это не воронок. Просто машина проехала мимо. Он так и остался стоять, наполовину прикрытый шторой с согнутой неестественно головой в сторону окна.
– Зачем отходить, ведь, как будет ехать очередная машина, я не смогу не броситься к окну, – подумал и перевёл глаза с дороги на звёздное небо.
Фабрика окон Виконда — металлопластиковые окна в Запорожье от лидера отрасли.
Перед глазами зависла вечная Большая Медведица. Малая была скрыта облаком. Полярная звезда тоже была еле-еле видна. Сосчитал число звёздочек Большой Медведицы. Их было шесть. Седьмой тоже не было видно.
– Это я, меня уже не видно за чёрными тучами. А они, эти, что рядом? Ведь они почему-то горят, светят, а эту не видно. Нет, это не я. Эта звездочка, всё же, опять вышла из-за тучки и, видишь, светит, а я всегда в тени, всегда во тьме. Вот и сейчас, свет в комнате потушен, а я прячусь и ищу ещё большей тени и тьмы. Так зачем же я есть? Зачем я жил и зачем живёт это вечное небо?! Своими звёздами оно сейчас смотрит в самую душу, а есть ли она там? Почему я раньше не видел тебя, небо?! Ты так высоко, бездонно и достать ли тебя, мне, просто животному, что боится за свою никчемную жизнь. А ведь её уже нет давно, этой жизни. Я ходячий мертвец, я камень неотесанный, и на чём же я строил свою жизнь? Только на страхе. Сам боялся и других заставлял боятся. О, небо! Какая же ты сила!
Вдруг в голове зазвучал голос:
— Не о земном помышляйте, но о горнем.
— Так вот ты какое, горнее, а я никогда не думал о тебе. Только о себе, о своей собственной шкуре.
Фары машины осветили комнату и окно. Макар вздрогнул и уставился на дорогу.
– Что-то похожее на воронок. Скорее всего, это он. Всё. Всё кончено! Хотя нет, это просто похожая машина. Ещё не всё, но зачем же мне теперь моя жизнь на этой грешной земле? Лучше бы это был воронок.
Макар поднял глаза на небо, а оно спокойно, уверенно и с любовью продолжало звать:
«О горнем помышляйте, а не о земном».
Татьяна Дейна