Всё бесит так, что нет сил
Баба Надя жила одна. На новое место жительства приехала недавно из большого города. Просто, почему-то, хотелось ей жить в маленьком чистеньком посёлочке, и вот, наконец, мечта её сбылась.
Шум, гам огромного города и квартира на пятнадцатом этаже остались в прошлой жизни, и сейчас она сидела в тихом зелёном дворике с клумбами у подъездов и упивалась тишиной и чистым воздухом, к которому никак не могла привыкнуть. Маленькие, пятиэтажные дома в два и три подъезда стояли, смотря на неё сотнями окон, что уже загорались и оживали.
Вечерело. Из лесу, что был совсем близко за домами, потянуло летней прохладой и запахом хвои. Её двухкомнатная квартирка находилась на втором этаже и поначалу очень радовала свою хозяйку. Ведь, досталась ей, можно сказать, совсем за гроши, а на оставшиеся деньги от проданной в большом городе квартиры бабе Наде удалось сделать хороший ремонт и купить совсем новую мебель. Уже год она не могла нарадоваться новой жизни. Ведь каждый день теперь что-то случалось. Она или знакомилась с кем-то или покупала что-то. Больше всего радовалась, можно сказать, как в юности или может только в молодости, что смогла полностью поменять свой гардероб, и почти каждый день появлялась перед новыми соседями в обновке. Преобразившаяся, прямо таки помолодевшая, подолгу теперь не отходила от зеркала, меняя свои наряды, но в последние дни ей, всё же, что-то было тоскливо и не по себе. Может, за прежними соседями соскучилась, – думала себе, сидя около подъезда, баба Надя и начала вспоминать лица всех, кто был близким ей в прежней жизни.
Так, чтобы особенно близким, конечно нельзя сказать, но вот, пожалуй, с подругой по работе – Лизой и соседкой Верой можно было бы и встретиться. Вот бы удивились они сейчас, увидев её в парике, в шикарных туфлях и по последней моде костюме. Размышляла, предполагала, представляла встречу, а потом произнесла вслух, – а что, вот возьму и поеду, я теперь могу это себе позволить. От этого решения на душе стало спокойнее и немного веселее. Из подъезда вышел сосед Игорь, мужчина средних лет. Он жил в квартире напротив и был очень странным. Вернее, он был просто верующим человеком, а в понимании бабушки Нади – верующий, значит странный и чудной. Витает, дескать, в облаках – неопределённый, несерьёзный, неженатый. Да и кто за него пойдёт? Совсем небогатого и, похоже, не очень здорового человека.
— Здравствуйте, соседка, что-то вы последнее время всё больше грустная, а сегодня ничего – улыбаетесь. Вот и слава Богу.
— При чём тут твой Бог, Игорь? Я просто решила поехать в гости к своим друзьям в город, где я раньше жила.
— Оно то так, но, всё же, я уверен, что Бог тут причём. Ведь, в Его руке все мы. И власти, и правители, и города, и сёла, и даже решения наши и намерения сердец наших Ему небезразличны.
— Эти молебны будешь рассказывать у себя в церкви, а меня они просто бесят. Я ничего об этом не хочу слышать. По-моему, я тебе об этом уже говорила.
— Да, да – помню, но что поделаешь. От избытка чувств, так сказать, говорят уста. И я люблю своего Бога – вот и хочется мне говорить о Нём, говорить с Ним, слушать Его и всё, как можно дольше и больше.
— Игорь, если не хочешь со мной поссориться, а жить по-соседски – тихо и мирно, прошу тебя, со мной больше о твоём Боге ни слова.
— Хорошо, я буду стараться, но, если что, всё же, не обессудьте. Хотя, Он не только мой, но и ваш Бог тоже.
— Ты свихнулся на этом своём Боге, что ли? Меня вот это всё бесит так, что нету сил.
Вот, живёшь ты на этом свете бобылём, в квартире всё более, чем скромно. Нет, я сама не видела, но рассказывают, что у тебя там шаром покати. Какая же польза тебе от этого Бога, что Он тебе даёт?
— Я живу в Боге и радуюсь в Боге. И у меня, между прочим, есть всё, что нужно. Как сказал один философ: “Вещи нужны несложные, вещи сложные не нужны”.
— Да, да рассказывай мне, а предложи теперь тебе вместо Бога хотя бы то, что имею я в жизни, поди, сразу же и отказался бы и от веры своей, и от Бога своего.
Игорь, даже не дослушав, начал смеяться. Он так искренне заразительно смеялся, что и баба Надя, почему-то, тоже рассмеялась, даже не зная с чего. А Игорь еле смог себя в руки взять.
— Ох, ну и насмешили вы меня. Ведь, я имею Бога! А вашего, поверьте мне, уж точно ничего не нужно. Ну, да Бог с вами. Будьте здоровы и всех вам благ.
Он торопливо зашагал на автобусную остановку, а баба Надя, сдвинув плечами, смотрела ему вслед и, задумавшись, улыбалась.
— Всё же, не от мира они сего эти верующие, это точно. А есть ли что ещё кроме мира этого? Чудно, надо же – сколько раз повторяла эту пословицу, а только теперь возник этот вопрос. Не думать, не надо ни о чём думать. Если меньше думаешь и меньше знаешь, то и хлопот меньше, и ответственность меньше. Мне хорошо в этом мире. Я люблю этот мир. Здесь всё реально и для меня ясно, а усложнять всё – это не по мне. Кому делать нечего – пусть усложняет, а я, пожалуй, съезжу-ка в гости, развею свою хандру, и буду жить, и радоваться в этом мире. Позвонить, что-ли, насчёт билета? А когда? Да ведь, совсем незачем тянуть. Разве что предупредить о приезде не будет лишним – это да. Вот, улажу всё сегодня, а завтра, даст Бог, и поеду. Тьфу ты, надо же, и я туда же – Бог да Бог. Откуда это в людях взялось. Так и тянет напомнить себе, может быть, о Боге. А надо ли? Хотя, когда тяжко, то опять же почему-то – “О, Господи, помоги!”. Потребность, что ли, такая у людей.
Нет, на сегодня вопросов хватит. Что-то аж душа заболела снова. Баба Надя окинула глазом дворик и, увидев напротив соседнего подъезда на лавочках двух женщин, поспешила к ним. Там так увлеклась разговорами о похоронах молодой женщины, что умерла от рака, что даже забыла про свой отъезд. Но женщины, наговорившись, разошлись по домам, а она, даже обрадовалась этому, тоже направилась восвояси. Тем более, уже совсем стемнело, а надо ещё столько нужных звонков сделать. Был у неё мобильный телефон в кармане и стационарный дома, и дверь новенькая, добротная, с музыкальным звонком, а в квартире, Боже ж ты мой, чего только не было! И в прихожей мебельный гарнитур, и в комнате, и в спальне, и, даже, на кухне.
Всё это было мечтой всей жизни бабы Нади, а особенно новейшая стиральная машина полуавтомат. На неё она часто любовалась, специально заходя по нескольку раз в день в ванную комнату. Сейчас же, только зашла и, мельком посмотрев на всё, уселась на тахту у телевизора и нажала пульт. Долго нажимала кнопку, ища что-то путное, но так ничего и не найдя, выключила его. Голова была тяжёлой. Тяжёлыми были и мысли. Что-то я стала сдавать, наверное. Слабость, вялость, головная боль и бессонница. Тьфу ты, надо же мне позвонить срочно – совсем забыла. Это уже, видать, и склероз в голове у меня.
Баба Надя набрала междугородный номер своей подруги и сразу же дозвонилась. Это обрадовало её, и в этом она видела хороший знак. Поговорила с подругой о том, о сём, и та с радостью согласилась её принять на недельку. Следующий звонок был на железнодорожный вокзал, и там сразу же всё тоже уладилось. Билет с местом на нижней полке уже на следующий вечер был заказан. Баба Надя, было, ринулась собираться, но слабость, вдруг нахлынувшая, буквально свалила её с ног.
— Да, что я – за завтра, что-ли не соберусь? Пойду-ка я спать, хоть и рано ещё, но устала я больно сегодня что-то, – говорила это вслух. Баба Надя, с тех пор, как похоронила мужа, часто теперь разговаривала сама с собой. Вслух думала, размышляла и даже советовалась со своим умершим мужем зачем-то. По привычке видно – ведь прожили они сорок лет вместе.
Теперь же лежала на своей новой кровати с ослепительно белым постельным бельём и, смотря на такой же потолок, она начала вспоминать, сколько ещё денег у неё осталось, но мысли путались, и она решила их пересчитать.
Тайник в виде ящичка был прикручен к низу кровати и удобно выдвигался, так что, лёжа, баба Надя выдвинула его без труда и, перевернувшись на бок, высыпала всё содержимое на новый ковёр у кровати. Ковёр был красного цвета, а денежки зелёненькие. Они, эти все стодолларовые купюры, лежали ещё внушительной кучкой и баба Надя, нагнувшись, стала их пересчитывать. Досчитала до пяти тысяч, а несколько оставшихся зелёненьких отложила в сторону и снова произнесла вслух, – вот на эти и поеду в гости – хватит на всё. Куплю подарки хорошие и ни в чём себе отказывать не буду. А впрочем, подарки хорошие будут ни к чему – и так обзавидуются. А что же мне купить? Вот и куплю такие же костюмы, как у меня. Зависти будет меньше и пользы больше.
Кругленькую сумму, пять тысяч долларов, сложила в ящик, задвинула его назад.
— Что же мне купить на эти оставшиеся деньги? Вот дела. Даже не знаю что купить. Всё у меня уже есть. Вот она – радость, вот оно – счастье! Пусть лежат, а там будет видно.
Ночью бабе Наде снилось, что она заблудилась в своём большом городе, где прожила больше сорока лет. Она всё искала и искала дорогу к подруге Лизе и не могла её найти. Среди лета вдруг наступила зима и, озябнув, она потеряла все свои сумки. На неё падал и падал крупный лаптями снег, а она потерянная и отчаявшаяся всё бродила по каким-то чужим улицам, как лабиринтам и, в таком состоянии проснувшись, даже не могла понять, что это только сон.
О, Господи, да это же точно сон. Слава Богу, слава Богу!
Баба Надя поспешила как можно быстрее встать и умыться, чтобы развеять этот сон полностью, а когда уже на своей уютной кухоньке допивала крепкий чай с мёдом, маслом и сыром, то даже посмеивалась мысленно над собой.
— Вот дура я старая, вот дура. Уже сон от яви отличить не могу.
После завтрака оставаться в квартире совсем не хотелось, и баба Надя решила выйти и немножко посидеть на лавочке, подышать свежим воздухом. Там уже сидела пожилая женщина с первого этажа. Её звали Луизой, и с ней баба Надя за этот год сошлась больше всего. Луиза знала всё и обо всех, и разговоры с ней всегда радовали и как-то успокаивали.
Вот не могу никак нарадоваться я, соседка, на свою новую жизнь. Второй этаж это совсем не пятнадцатый. Вышла и вот она – улица, вот она – земля.
— Это точно. Я на первом этаже тоже, ох как, ценю это. Старость ведь не за горами, а там кто знает, как двигаться буду. И сейчас уже кости мои не гнутся. Да и учёные говорят, что магнитное поле земли положительно влияет на организм человека максимум до пятого этажа.
Я вот слышала по телевизору….. Луиза всё рассказывала и рассказывала, а баба Надя, заслушавшись, даже забыла за свои сборы, но мысль о поездке, всё же, пришла на самом интересном месте и как током пронзила голову. Баба Надя даже пожалела, что уже заказала билет. Луизочка, перебила она, а ведь мне ехать сегодня надо – я обещала подруге, да и билет купила. Может, мне перезвонить и на завтра перенести поездку? Боюсь, не соберусь так скоро.
— А что тут собираться – я помогу, если что, и на вокзал провожу, и на обед могу пригласить.
— Нет, нет. Это я приглашаю тебя на обед. Надо же холодильник опорожнить. А после обеда отдохнём чуток и в дорогу. Я ещё хотела на базар забежать – подарки купить.
— Вот и хорошо – я помогу с покупками, с сумкой, да и со всеми сборами – всё, что нужно. У меня сегодня целый день девать некуда.
Женщины поднялись на второй этаж, и зашли в квартиру. Луиза сразу прошла на кухню и, усевшись за стол, чтобы было видно хорошо бабу Надю, что всё возилась в прихожей, произнесла, – люблю я у тебя бывать подруга. Хорошо, светло, уютно и сытно ты живёшь не то, что я – у меня дети. Всё для них всю жизнь. А для себя, как ты, видно уже и не поживу. Может и хорошо, что у тебя нет детей. Тяжко это – всю жизнь на них тянуться.
— Я не хочу говорить на эту тему. Ты же знаешь, Луизочка – дети для меня больная тема. Ты лучше расскажи про соседа нашего – Игоря. Почему он не женат, как живёт, и есть ли у него дети?
— А, святой наш и праведный? Этот полоумный святоша? Что про него рассказывать? Жена у него умерла уже лет пять или семь назад. Он просто души в ней не чаял, а она умерла. Детей, кстати, у неё тоже не было, как и у тебя.
Баба Надя уже накрывала на стол и недовольно оборвала Луизу, – что это ты опять за детей? Сказала же – не могу я об этом разговаривать.
— Так, я же рассказываю про Игоря, сама же просила.
— А знаешь, Луизочка, вот муж мой так и не смог простить мне, что я не родила ему, а ты говоришь, Игорь души в своей жене не чаял. Жили мы с мужем, конечно, неплохо. Ну, не хуже, чем другие, а может и лучше даже, но чтобы вот, души не чаяли – я нём или он во мне – этого не было.
— Так, Игорь же этот, он не как все. Он и женился то на ней совсем уже больной, а сам видала какой? И здоровый, и молодой ещё. Да и прожили они мало. Может три, а может четыре года всего.
— И что же, все эти годы болела его жена?
— Очень болела, а он её просто на руках носил. Всё для неё. Ничего мужик не пожалел, даже машину и гараж продал, всё надеялся вылечить жену, но не судьба, видать.
— И что же, вот все эти годы он так и прожил сам?
— А ты была у него дома? Там ведь кругом она.
— Как это?
— Игорь в свободное от работы время рисует. Вот и увешал всю квартиру картинами с изображением жёнушки своей. Кто ж решится даже помыслить о нём, а уж его мысли, так поверь мне, совсем не о женитьбе.
— Мне он сказал, что любит Бога, а оказывается, до сих пор ещё продолжает любить свою жену.
— Вот, жена его была очень верующей женщиной. Ходила, пока ещё могла, в церковь, а он, может, поначалу только сопровождал её туда. А вот, когда жена умерла, стал ходить сам, а рисовать сейчас совсем перестал, но картины с её изображением по-прежнему висят в квартире повсюду. Но с другой стороны, посуди сама – поснимай он эти картины, ведь квартира будет совсем пустой. У него же ничего нет. У него там пусто, не то, что у тебя. У тебя, Надюша, есть всё, а он за эти годы, что нет жены, совсем ничего не нажил. Зачем только живёт человек, непонятно?
— Нет, Луизочка, у него там не пусто. И для чего живёт, поверь мне, он это знает лучше, чем мы с тобой. Ты видела его глаза?
— Ты это о чём?
— Так, ни о чём. Давай-ка лучше собираться.
Сумку собрали быстро. Луиза даже удивилась.
— Говорила, не соберусь так скоро. А что тут собираться. Вон, полсумки пустой осталось. Она у тебя такая красивая, на колёсиках, так что можно было бы и больше вещей взять, чай не часто бывает такая возможность в прежнюю жизнь на белом коне победителем возвращаться. Пусть бы посмотрели, какая ты теперь красотка.
Баба Надя взялась за сердце и уселась в кресло.
— Ой, какая там красотка, скажешь. Старость, она не шутит, что-то я видно сильно переусердствовала. Сдавило сердечко, не выдерживает уже.
— Может, тебе лекарство, какое?
— Нет, оно всегда со мной в кармане. Ты только водички мне принеси, там, на подносе, мороженой.
Луиза побежала на кухню и через минуту уже несла большую чашку с водой.
— Вот, запей и давай посидим спокойно. Время у нас ещё есть. Успеем и на базар, и на поезд.
— Да, посидим. Давай тихонечко посидим. Что-то я устала от этой суеты.
Луиза села в кресло рядом. Наступила тишина. Перед глазами было окно с жалюзи.
— Луизочка, открой жалюзи и окно, пожалуйста. Хочется света и воздуха.
— Сейчас, минуточку. Ты только не напрягайся сейчас. Просто расслабься вся полностью. Я так всегда делаю, когда нужно быстро прийти в форму. Вот, расслабь все-все мышцы и подумай о чём-то очень хорошем, а я сейчас нам чай поставлю. Мы ещё и чайку успеем попить.
— Очень было бы хорошо.
Луиза побежала на кухню, а баба Надя уставилась на небо в окне. Она впервые увидела его таким. Не просто небом, а живым небом. Ведь, что для неё было небо? Просто небо над головой и всё, а оно вон как. Оно оказывается живое, оно смотрит в самую душу её и сердце.
С улицы послышались голоса. Это разговаривали две её новые подруги с третьего этажа.
Так ведь, он, этот святоша, просто лапшу нам на уши вешает, а мы и верим ему. У него любовь была настоящая, видите ли, и ему никто теперь не нужен. Помешался на своём Боге теперь и ничего не хочет замечать. Людей живых не видит совсем. Моя Светочка, уж, и так к нему и этак, а он как скала.
— Да, мужик нынче в цене. Да ещё, если не пьющий и не курящий. Но ведь, Светка твоя тоже – ого-го. Ещё та штучка. Всё при ней. Слушай, а может у него проблемы какие по мужской части?
— С головой у него проблемы. Оно сразу видно, а выдаёт себя за нормального. Да вот, и он сам, лёгок на помине.
— Здорово, женщины. С днём вас добрым!
— Чем же он добрый?
— Так ведь тёплый, солнечный, спокойный, летний.
— Ты чё, уже стихи начал писать вместо картин?
— Нет. Не сподобил меня Господь стихи писать, а хорошо было бы.
— Господь только сподобил любовь всей твоей жизни у тебя забрать, так что-ли?
— Это Светлана вам наговорила, видать, невесть чего? Я же уверен, что под этим небом ничего не происходит просто так – ведь оно всё видит. Моя Надюшка подарила мне вот это небо, и я верю Ему.
— Лучше бы она подарила тебе пацана. Ходишь, как полоумный, уж, сколько лет прошло, а ты всё – Надюшка, Надюшка. Живые про живое думать должны. Ну, что, что даёт тебе это твоё Небо? Это блажь твоя и дурость. Признайся, может тебе там зарплату в церкви платят? Вот, за то, что ты ходишь треплешься – Бог, небо, спасение в Боге.
У бабы Нади потемнело в глазах, и она громко позвала, — Луиза! Та вбежала с перепуганным лицом.
— Что, что случилось? Тебе плохо? Чай уже готов, я сейчас принесу.
— Нет, не надо чая. Там, в буфете стоит вино. Очень дорогое. Там же и рюмки хрустальные. Поставь всё здесь на столик и позови всех, кто там, на лавочке сидит, и Игоря обязательно тоже – у меня есть заявление для всех очень важное.
Луиза тут же, всё поставив, выбежала к подъезду и через минут пять все вошли в комнату. Ничего не понимая, Луиза начала первой,
— Я не знаю, что там за такое заявление, но вот, как ты просила, Надя, – я всех созвала.
Две женщины стояли под руку и улыбались. Одна, продолжая радостно улыбаться, громко выкрикнула, – День рождения у тебя, что-ли, баба Надя?!
— Похоже, что так, дорогие мои. Игорь, открой вино.
— Я ведь не пью. И зачем всё это? Зачем я здесь? Я пойду, пожалуй, домой.
— Нет, Игорь, не уходи, потому что моё заявление касается сейчас только тебя. И ты открой, всё же, эту очень дорогую бутылку и разлей всем вино в рюмки.
— Хорошо. Если вы так хотите.
— Хотим, хотим. Мы все очень хотим. Гулять, так гулять. Вот, хоть попробуем, какие бывают настоящие вина, – загалдели женщины, а Игорь спокойно открыл бутылку и разлил вино.
— Вот, всё как вы хотели, а что дальше?
— Дальше, пусть все возьмут по рюмке, а ты достань из-под кровати ящик. Он легко выдвигается, и покажи всё содержимое присутствующим.
Игорь поднял покрывало на кровати и, ничего не понимая, уставился на бабу Надю. Тайник там, у подушки сразу, просунь руку и выдвини его.
И действительно, ящик легко выдвинулся и все увидели, что там лежит две стопки стодолларовых купюр и белые листы бумаги.
— Это мои деньги. Всего пять тысяч долларов, и ещё – здесь лежат все бумаги на квартиру и моё завещание. Я вот, только впишу сейчас туда имя и всё. Открой, Игорь, бумаги и подай ручку. Они там же, в ящике.
Игорь вынул бумаги и подал их вместе с ручкой. Баба Надя посмотрела на него внимательно и спросила, – как твоя фамилия, дорогой?
— Я Чернышёв Игорь, а зачем это вам?
— Да вот, чтобы не ошибиться, и чтобы всё было в полном порядке. Вот и свидетели тут присутствуют, и все видят, что я в полном уме и полном здравии отдаю все бумаги и все эти деньги тебе, мой дорогой Чернышёв Игорь, и отдаю это просто так. Нет, не просто так. Я, ведь, теперь знаю, что ничего под этим небом просто так не делается. А, как в народе говорят, – всё, что не делается, всё делается к лучшему. Так будет лучше и так будет пра….
Баба Надя не договорила до конца, что ещё хотела сказать. Она ухватилась одной рукой за грудь, а в другой руке у неё ещё были подписанные бумаги. Игорь же, онемевший, застыл с ящиком полным денег.
Посреди комнаты стояла красивая новая сумка, а в окно заглядывало тёплое, летнее, солнечное и лучистое небо.
Татьяна Дейна
