Искушение (из сборника рассказов «Я — Мессия»)

«Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих. Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего. Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» Евангелие от Матфея глава четвертая, с 1 по 10 стихи.

 

Был жаркий солнечный день, когда Я вышел к реке, на отлогом берегу которого толпились люди. Там были все, нищие, купцы, мытари, женщины, дети и даже римские солдаты; отложив свои прямоугольные щиты, они внимательно слушали оратора. Некоторые из них были даже без амуниции: меч, тяжелая римская кольчуга, перевязи, плащ лежали в траве, в то время как владелец в одной тунике с опущенной головой, стараясь не смотреть на расступающихся перед ним людей, быстрым шагом направлялся к воде…

Зычный голос Иоанна, проповедующего о покаянии, разносился над Иорданом и, казалось, над всей пустыней. Пески, ветер и хилые деревца, казалось, слушали этого бородатого человека в одежде пустынника.

Было утро, но народу собралось уже немало. Я шагнул в холодную воду вслед за римским солдатом. Течение было сильным, и когда Я зашел по пояс к тому месту, где стоял Иоанн, Меня едва не сносило мощным потоком. Но как в детстве, когда увлеченный строительством замка, Я не замечал холода, в тот момент, всецело поглощенный ожиданием чего-то, Я не обращал внимания ни на воду, ни на людей, ни на горячий суховей, дувший со стороны пустыни…

Я открыл глаза и облизнул пересохшие губы, — ни одной капли влаги не было у меня во рту много дней. Вначале Я считал дни моего поста, потом сбился и просто ждал, и Мое ожидание длилось целую вечность. Мое крещение в Иордане одним погожим днем и встреча с Иоанном снились мне каждую ту холодную ночь, которую Я провел в пустыне. Во сне раз за разом Я переживал один и тот же день, а днем, под палящим пустынным солнцем, изнемогая от голода и жажды пытался осмыслить увиденное, уловить нечто, что, как Мне тогда казалось, постоянно ускользало от моего воспаленного ума, и ждал.

— Я рассказал, что открыл Мне Бог о Тебе, — говорил Иоанн, — но это видение было во свидетельство мне. Чтобы выполнить предначертанное о Себе, Ты должен получить свидетельство от Того, Кто тебя послал. Иначе, постоянно мучимый сомнением, Ты не сможешь исполнить написанное, — неверие погубит Тебя.

Я отправился в пустыню в ожидании этого самого свидетельства. Но к Моему разочарованию Тот, Кто до этого всячески проявлял Себя простому сыну плотника, после крещения вдруг куда-то пропал. Я не чувствовал Его внутри и не видел снаружи. Только знойное дыхание пустыни терзало тогда Мое измученное тело также, как сомнения терзали Мою душу.

— Может Тебя надо искать не в пустыне, а в Храме? — в отчаянии вопрошал Я у по прежнему безмолвного неба, сидя в тени большого валуна возле разрушенного высохшего колодца. Вокруг, на сколько можно было видеть, простиралась каменистая, раскаленная словно сковорода на углях, долина, по которой привольно гулял ветер, играя тучами колючего песка. Я чувствовал себя такой же пустыней. Мне казалось, что как эта мертвая земля никогда не увидит дождя, так и Я больше никогда не познаю присутствия Отца…

Я оглядел горизонт, потом взгляд у пал на засыпанный колодец. Мне очень хотелось пить и Я вообразил, что совсем неглубоко под горячим песком смогу найти столь необходимую мне влагу. Мне казалось, что этот бесполезный пост подошел к концу и все, что Меня волновало, так это как живым вернуться в родительский дом. Когда матери было плохо, она обычно собирала вещи и шла в Иерусалим молиться в Храме. Почему Я вдруг решил, что существует другой способ стяжания Божьей воли?

— Знаешь, почему Тебя не любят твои братья?

В начале я подумал, что это мои мысли, но осознав через мгновение, что говорит кто-то говорит, Я обернулся.

Совсем рядом, на пригорке сидел человек в запыленной старой одежде, сплошь покрытой ветхими заплатами. Его лицо почти полностью было закрыто покрывалом от ветра и песка, и Я мог видеть только одни глаза. Колючий пронизывающий взгляд незнакомца был сосредоточен на Моем лице. Я был уверен, что не знаю этого человека. В ответ Я промолчал. Братья действительно недолюбливали меня, но какое дело до этого какому-то чужестранцу?

— Потому, что Ты всегда мнил Себя каким-то особенным, — продолжал незнакомец. Его голос звучал приглушенно из-под покрывала на лице, тем не менее Я отчетливо слышал каждое его слово так, словно они звучали у меня в голове.

— Правила и обычаи народа для тебя не писаны, — не спеша говорил он, — когда все идут в Храм на молитву и жертвоприношения Ты уединяешься. Высокомерие гонит Тебя в пустыню; оно, однажды овладев Твоей душой, теперь губит тело голодом и жаждой. Ты возомнил Себя Сыном Божьим, превознес Себя не только над простыми людьми, но даже над пророками. И что я вижу? Словно жалкий червь, Ты роешь песок руками в поисках воды.

— Даже если и жалкий червь, тебе то что до того? — спросил я.

— Иоанн, этот фанатик, отравил Твой ум богохульной идеей. Неужели Ты позволил этому выжившему из ума пророку-самозванцу убедить Себя в том, что ты Сын Божий?

— Моя миссия была известна Мне давно, — ответил я. Во мне зрело какое-то неприятное чувство, но Я пока не мог понять в чем дело. Кем на самом деле был этот человек: посланником от Бога или обыкновенным насмешником-проходимцем? Но если не первое, откуда он так отменно знает Мои мысли?

— Но Ты сомневаешься, — последовал ответ, — иначе сейчас бы Ты пророчествовал, а не блуждал в пустыне в ожидании знамений с неба!

Я прикусил губу, — кем бы ни был этот странник, он был прав. Но что-то в этой его правоте Меня настораживало.

— Чего ты хочешь? — тихо спросил я.

— Докажи хотя бы Сам Себе, кто Ты есть на самом деле, — незнакомец подобрал булыжник и бросил его Мне под ноги, — у Тебя есть выбор: или умереть на этом месте от голода и жажды, либо поступить как тот, кем Ты Себя считаешь — как Сын Божий.

— И что же должен сделать Сын Божий? — вырвалось у меня, и в тот же момент Я не увидел, но почувствовал недобрую ухмылку незнакомца.

— Если ты действительно Сын Божий, повели этому камню сделаться хлебом, — особенно отчетливо и настойчиво прозвучало голове, — это будет лучшим доказательством истинности Твоего призвания, ведь Ты же не хочешь умереть как самозванец? Кроме того, Тебе не выжить в этой пустыне и дня без еды и воды. Спаси Себя Самого, тогда сможешь спасать и других…

Я ощутил знакомое присутствие Силы внутри себя. Мне в одно мгновение показалось, что Я могу не только камень в хлеб превратить, но всю эту пустыню сделать цветущим садом, только бы не звучало в голове это мучительное «…если ты Сын Божий…».

Я взял в руки камень, но тут же отшвырнул его, словно он был ядовитой змеей.

«Неверие погубит Тебя…» — во мгновение ока перед моим взором появился Иоанн, смотрящий на Меня тревожно вопрошающим, но переполненным робкой надеждой взглядом.

Не глядя на незнакомца, Я громко произнес слова, знакомые с детства. Я понял, что они хранились все эти годы в сердце как раз на такой случай:

— Не хлебом единым будет жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божьих…

Вдруг в лицо ударило холодом. Резкие порывы ветра едва не сбивали с ног. Я с трудом поднял воспаленные от песка и сухого ветра веки. Первое, что Я увидел были белые сторожевые башни Иерусалима. Сам город простирался причудливым орнаментом из крыш домов и узких извилистых улочек. Под ногами разверзлась бездна. Пошатнувшись, Я инстинктивно отступил. Ноги подкашивались в коленях, голова кружилась, скользкий мрамор под ногами грозил уйти из-под ног.

— Ты видишь тех людишек внизу? — знакомый чужестранец стоял рядом совсем близко. Несмотря на ветер, Я даже мог почувствовать запах пустыни от его ветхой одежды. Его лицо теперь было открыто, но Я не мог уловить черты лица. Мои глаза слезились и болели.

— Они, как ничтожные букашки, копошатся днями на пролет возле Храма в ожидании, того, что кто-то могущественный придет, явит знамение и решит все их ничтожные проблемы за них. Они ждут Тебя.

— Никто кроме них их проблемы не решит, — ответил Я.

— Зачем же Ты тогда пришел, — парировал незнакомец, — чтобы сообщить им об этом?

— Я пришел предложить им другой путь, — мои глаза стали привыкать к холодному ветру, но Я по-прежнему не мог видеть лица того, с кем говорил.

— Ты и правда настолько наивен, что думаешь, что кто-то будет слушать простого сына плотника из Назарета?! Если Ты в всерьез намерен совершить свою миссию, а не просто возмущать вокруг себя ветер, яви знамение. Прыгни вниз! Когда толпа увидит, как ангелы на крыльях опустят Тебя посреди храмовой площади, каждое сказанное Тобою слово станет священно для этих людей и их потомков.

Я молчал. В одно мгновение мне показалось, что если Я не сделаю того, о чем он говорит, этот человек сам столкнет Меня вниз.

— Бог сохранит и прославит Своего избранника. Или Ты не веришь тому, что сказано в Писаниях?

— В Писаниях также сказано: не искушай Господа Бога твоего напрасно…

На этот раз было по-настоящему холодно. Я стоял на заснеженной вершине. Кровавый солнечный диск медленно поднимался из-за далекой горной гряды. Прошло совсем немного времени, но пальцы на руках начали коченеть от холода, а ноги, обутые в сандалии теперь почти по самые колена утопали в снегу и Я их уже не чувствовал.

— План, с которым Ты пришел на землю потерпит неудачу, — раздался в ушах знакомый голос. Вой ледяного ветра не мешал чужестранцу говорить так, чтобы Я его слышал.

Я ждал, что он и на этот раз что-то скажет и хотя ожидание длилось не более, чем несколько мгновений, для Меня они превратились в вечность.

— Не пройдет и трех лет, как Тебя казнят, а Твои немногочисленные последователи разбегутся по темным углам дрожать от страха.

— Откуда ты знаешь, что будет? — спросил я, отбивая дрожь зубами. Первые лучи солнца упали на вершину, но теплее от этого не стало.

— Я хорошо знаю природу человеческую, — усмехнувшись, ответил незнакомец, — для того, чтобы предсказать судьбу этого рода много проницательности иметь не нужно. Да и что я Тебе рассказываю, ты же Сын Божий, должен сам знать.

— Ты же перенес меня сюда не для праздного разговора?

— Я предлагаю тебе сделку, чтобы значительно облегчить Твою миссию…

— Кто ты такой?

Последовало долгое молчание, нарушаемое только воем ветра и звуком моих отбивающих дробь зубов.

— Я хозяин этого мира, — последовал ответ, — и я положу его у твоих ног, если ты поклонишься мне!

То, что мне в начале показалось заснеженными вершинами, оказалось на самом деле густым белесо-серым облачным покрывалом, скрывавшим предательски притаившуюся у Моих ног пропасть. Я это понял только тогда, когда после слов чужестранца облака в одно мгновение пронизала паутина кроваво-красных молний.

— Ты сможешь создать благополучное общество, основанное на справедливости и вере. Ты подаришь людям знания, которые сделают их жизнь как никогда долгой и счастливой без болезней и бедности. Разве не об этом они все мечтают? И когда наступит на земле золотой век всеобщего единства и мира, каждый сын человеческий станет боготворить Тебя, поскольку ни у кого не возникнет даже тени сомнения, что Ты — их Мессия, Ты — Сын Божий!

— И ты вознамерился присвоить себе власть над возрожденным мною человеческим родом? — спросил я.

— Ты пришел на землю, чтобы спасти людей. Но путь, который Ты им предложишь долог, труден и опасен. Только малая горстка избранных сможет дойти до конца. Неужели только ради них Ты согласился на предназначенные для тебя страдания?! Поклонись мне, и Ты сможешь спасти целую планету!

— Отойди от меня, сатана, — едва двигая замерзшими губами произнес Я, — ибо в Писании написано: Господу Богу Твоему поклоняйся и Ему одному служи…

Руслан Бедов