Алексею и Ирине Исаковым выношу благодарность от лица (молодежи) ВДК за постоянные усилия по пропаганде библейского образца семьи, любви и супружества!
Когда Андрей Цыбаков прислал сообщение об очередном занятии из цикла по добрачному консультированию, который Ирина ежемесячно проводит для днепропетровской молодежи, мое терпение лопнуло. Я позвонил Ирине Сергеевне, чтобы выразить одобрение ее работе. Она стала преуменьшать свое участие, мол, «это всё молодежь готовит, а я только тему провожу…»
Молодежь никогда не готовит «всё». На подсознании каждого украинца с детства записано: для действительно важных дел, будь то рождение, свадьба или похороны, семья собирается ВМЕСТЕ. И сила церкви состоит в единстве, общении и взаимодействии всех возрастов.
Помню свои первые годы в церкви. Мне, шестнадцатилетнему, страшно льстило, что на субботней школе взрослые люди задавали мне вопросы и слушали, что я отвечал. Молодежные собрания у нас дома сыграли свою — незаменимую — роль. Но на утренние собрания я ходил ради внимания взрослых.
Особенность добрачных курсов, проводимых Ириной Исаковой, заключается в том, что молодые люди понимают: это больше, чем посиделки под гитару с чаем. Это важное дело, потому что взрослые — здесь, с ними и говорят об актуальных и практических вещах.
Кто в общинах проводит добрачное консультирование? Кто культивирует образец христианской семьи? Если в нашем учении записано, что адвентисты благословляют только браки между членами церкви, достаточно ли мы прикладываем усилий, чтобы таких браков было больше?
Сколько молодых адвентисток звонит мне в панике от того, что «вот идет за годом год…», а обратиться им со своей проблемой не к кому. Пастор, если он есть, занят проповедью о Вавилоне и длиной юбок, стройкой молитвенного дома и количеством крещеных. Но если эта девушка выйдет за неверующего, пастор будет вынужден обратить на нее внимание. Чтобы подвергнуть ее дисциплинарному взысканию за «нехристианское поведение». И всё вернется «на круги своя».
Молодежные руководители не часто берутся за эти темы, потому что в подавляющем большинстве еще не женаты и не имеют серьезного жизненного опыта. К тому же нередко их «подопечные» старше их, и позиция молодежного лидера по этим темам не является авторитетной даже в молодежном кругу.
Кто учит нашу молодежь науке ЖИЗНИ — тому, что повлияет на всё земное существование их лично и их окружения? Как 1) остаться «на плаву» в духовном плане, 2) приобрести друзей-христиан и 3) создать христианский брак — вот настоящие вопросы, стоящие перед молодежным служением. Эти показатели являются ключевыми в оценке эффективности работы с будущим «костяком» наших общин.
Я был молодежным руководителем 15 лет. Мой отдел переживал подъемы, когда на «молодежки» собирались члены нескольких общин, и спады, когда в течение месяцев не приходил никто.
В конце 1990-х мы участвовали в самой первой викторине «Мир Библии» и дошли до финала в Заокской духовной академии. Главный знаток в моей команде оставил церковь несколько лет назад. Другой не вылезает из депрессии. Еще один участник викторины из другого города, бывший пресвитером центральной общины, ушел из церкви и сожительствует с неверующей девушкой. Но по части теории, думаю, они бы и сейчас дали фору на библейской викторине.
Это не частное явление. На моей памяти практически все парни и девушки, не имевшие в церкви родителей или супругов, в конце концов ушли из нее. Если мы хотим сохранить молодежь в вере, правильных доктрин недостаточно. Нужно либо трудоустройство в служении типа пастора, либо (и это эффективнее) родственные связи.
Необходимо осознать и открыто говорить о том, что формирование, укрепление и защита адвентистской семьи является СТРАТЕГИЧЕСКИМ аспектом жизни церкви, залогом ее выживания и эффективности.
К сожалению, внецерковные люди иногда говорят об этом более открыто, чем верующие. Может, это от того, что они понимают этот аспект яснее?
Вот цитата из работы одного из крупнейших религиоведов независимой Украины Виктора Еленского (Киев):
«Рост молодежной прослойки в протестантских общинах — далеко не в последнюю очередь результат реализации гибкой и весьма эффективной программы религиозного воспитания и обучения детей непосредственно в семьях, что обеспечило продолжение протестантской традиции в исключительно неблагоприятных условиях. Традиции борьбы за преобразование семьи в ‘домашнюю церковь’, ‘духовную крепость’ восходят еще к временам изнурительного сопротивления господствующей церкви, когда ослабление конфессионального обучения и воспитания в семье могло иметь следствием эрозию протестантского сообщества уже при жизни следующего поколения. Этот опыт был одним из решающих факторов жизнеспособности протестантизма в советское время» (Еленский В. Прощание с сектантством. Поздние протестанты в посткоммунистической Украине // Религия и СМИ. 19 ноября 2002 г. (http://www.religare.ru/2_1110.html).
А вот оценка тех же процессов протестантским историком из Санкт-Петербурга Татьяной Никольской:
«…настоящего культа крепкой многодетной семьи у русских протестантов не сложилось, поскольку огромное преобладание в общинах женщин и недостаток мужчин при ограниченности внецерковных контактов (или даже прямом запрете на браки с неверующими) приводили к тому, что многие «сестры» оставались одинокими и бездетными. Церковное руководство, состоявшее, естественно, из мужчин, редко обращало внимание на эту демографическую проблему и объясняло несложившуюся личную жизнь большинства своей паствы «волей Божьей». Тем не менее, многодетность верующих семей (запрещались не только аборты, но и «греховные» формы предохранения) позволяла многим общинам самовосполняться за счет внутренних ресурсов, даже не прибегая к активной миссионерской деятельности» (Никольская Т. Русский протестантизм и государственная власть в 1905-1991 годах. – СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2009. – С. 168).
Не хочу, чтобы наше поколение потомки обвинили в такой же недальновидности.